the dream-quest |
the dream-quest
Страница: 1
Сообщений 1 страница 5 из 5
Поделиться22016-01-09 00:32:20
I hear the birds on the summer breeze,
I drive fast, I am alone in the night.
Мы закрыли глаза и далёкий придумали остров
Мы придумали ветер и себе имена
Тщщщ. Слышишь? Это трава, высокая и подсушенная на горячем солнце шумит. Это ветки, полные блеклых листьев колышутся в такт. Это шепчут ветра. Золотистые блики ложатся на них, поджигают каждую былинку, и марево воздуха плывет вокруг, создавая ощущение нереальности происходящего. Это моя не_явь. Сон, видение, бред. Назовите как угодно. Он не исчезнет под вашими критическими взглядами, скептическими ухмылочками, гаденькие... http://24.media.tumblr.com/27c0c9615a11 … o1_250.gif
Здесь всегда дуют легкие теплые ветры, и воздух тепл, тягуч, в сочетании с ветром такой абсурд! Но это мой театр абсурда, и я велю ему вершиться. Здесь правит бал ощущение свободы в каждом дюйме кожи. Ну же, оттолкнись! И ты воспаришь над всем: колосьями, маревом, фиолетовыми облаками. В контрасте с разумом кружит голову. Гони прочь этого несчастного! На фоне мира здесь он ничтожен и слаб. Плачь сила, что возгордилась и решила, что нет ее величественнее и могущественнее, и что мир состоит из плодов ее. Кому какое дело до величества и могущества? Критерии-пережитки, пошлые словечки. Тут все иначе, куда ни глянь. И во всем новый дух бытия. Д р у г о г о. Осязаемого? Более чем.
Я касаюсь кончиками пальцев травинок, и чувствую их щекотное покалывание. Тут же рука как-то смущается, вжимается в плечо, а то задирается к самому уху, и хочется по-дурацки хихикать. Пушистые мягкие шапки колосьев полосуют ладонь. Но нужно быть стойким и не царапать себя самого в качестве отклика. Только кончик носа забавно передергивается. И тут же смеюсь. Звонкий заливистый смех разносится над моей абсурдляндией, окутывает ее и заставляет петь. Как хорошо же, черт возьми! Как хорошо, хорошо, хорошо...хорошо?
Он опасен, этот сон, эта не_быль. Своей лаской и нежностью дурмана он окутывает в узы крепче, чем кровью связанное родство. Ты король здесь, ты Бог, смотри выше. Видишь? Только для тебя здесь по небу плывут фиолетовые облака. И там, всматривайся внимательнее, за ними, видишь? На парящей лавровой ветви развалился Крэб, твой плюшевый лемур. Тщеславный упыреныш. Ты раб здесь. Этому миру нужен король, ради которого он будет существовать, а ты будешь, безвольный, здесь до конца. А знаешь, в чем вся соль? Эти правила придумала я сама! Вот здорово. Замечательно. Пугающе очаровательно! Ведь это то, что мы делаем лучше всего. Сами разрушаем себя же.
Ви падает на траву, и мое тело приминает ее вокруг. А над головой плывут пышной стаей облака, и небо лазуреет над головой. Все в мире в этом до боли реалистично. Не важно, сколько солнц и какого они цвета. Это все антураж. Главное-законы, по которым это живет, а они все пресловуто те же. И главный среди них, пожалуй, таков: меньше думай, и будешь спокойнее и счастливее. Разве не этого ты хотел?
Он лежит рядом, всматривается в небо, в его небо. Для каждого оно свое. Ви знает парня откровенного плохо, а без этого никак не узнать, какое же оно, его небо в этой небыляндии. Разве что спросить...
А еще он кажется каким-то напряженным. Вайолет не может коснуться его мышц. По теории они далеки друг от друга. Плоскости их тел видны друг другу лишь по очередной нелепице. Они же вовсе не рядом, застряли в мирах, каждый в своем, но, одинокие, ложатся вот так в мнимой близости иногда, чтобы... просто быть? Вайолет почему-то уверена, что его мышцы тоже напряжены. Ви тревожно за этого знакомого незнакомца. Она то и дело оглядывается на него, и это небо, лазуревое, не привлекает ее внимание больше так, как этот человек. Простой, из плоти и крови, или его проекция, из небыли и метафор. Главное, что живой.
Она поджимает губы на робкой улыбке. Стесняется потревожить покой. Чуть поворачивает голову в его сторону. Заговаривает без предупреждения, только легонько бесшумно вдыхает.
-Тридцать первого января было очень ветрено, не так ли? И темно уже часам к пяти. А мистер Хэлуэй все равно шел по заснеженной улице наперекор вьюге. Поразительное упорство,-пожимает тонкими плечами и отворачивается обратно. Смотрит дальше в свое небо. А голос прозвучал так обыденно спокойно...
Кофта широковата в плечах, норовит соскользнуть, оголяет выпирающие костяшки. На них кожа натянулась беловатая, с синим мертвенным отсветом. Это все лазуревое небо, его метафоры дело.
Вайолет даже не задумывается, что должен быть ответ. Просто смотрит бездумно вверх, а еще даже не планирует, вопреки обыкновению, назвать себя за это безмолвной куклой. Ви знает сказку про фарфоровую куклу, только пока еще не окрасила ее словами, но наверняка знает. Она нервно кривит губы туда-сюда и мясистый кончик носа двигается в такт. Хочет рассказать эту сказку. Хочет, но не решается. Как это бывает с нерешительными, думает, что можно обойтись, и обходится, забывается, и сказка, и девушка.
Поделиться32016-01-09 00:32:35
разрывая пространство клавишами.
Закрываешься от всех, захлопывая с силой ставни. Пытаешься сделать это незаметно, но в последнюю секунду вдруг решаешь, а пусть все видят! Закрываешься от всех, зарываясь в свой маленький_безграничный мир. С вызовом покидаешь реальность. Первый раз открываешь потрясающий мир, когда рукой проводишь по северному сиянию, будто это течение реки. На ладони остаются синие, фиолетовые и зеленые оттенки неосязаемого чуда. По началу это место было таким личным и тайным, таким необычным и жутко секретным, что самому страшно каждый раз утопать здесь вновь и вновь.
Сначала падаешь
падаешь
падаешь.
Открываешь глаза, а перед тобой поля.
А как обратно-то вернуться? Там же я. Там же... жизнь, работа, какие-то обязанности. Совсем закрутился, важным стал, занятым. Перед светофором остановился и вот он: отдых, наконец, хоть на секунд тридцать-тридцать пять.
Поднимаешь голову, а над тобой планеты.
Синяя бездна, перелётные киты, скрывающиеся меж неторопливо плывущих звездных облаков.
Протягиваешь руку и не можешь сфокусировать взгляд. Всё размазано сильным ветром; ты будто из песка и не можешь противостоять буре. Да только не чувствуешь ветра, можешь видеть его. Отчетливо неясную картинку, смешение красок, длинная трава чуть ли не лежит на земле, не в силах противостоять потокам; гиганты-деревья по правую руку где-то в самой дали непозволительно громко шумят кроной. Тёмный-тёмный лес. Яркие-яркие поля впереди.
Это странный мир, которым не делишься ни с кем. Который сначала пугает, страшит своей неизвестностью, далее - принимает в объятия фантазий, принимает таким, какой ты есть, питает не злостью и усталостью, а наполняет вдохновением.
И вот, ты уже хочешь здесь прописаться. Комфортно в этом одиночестве, комфортно в понимании бесконечного простора, который только для тебя.
Одиноко.
Приходит с ударом колокола. Где-то там, наверху или внизу, - откуда ты пришел, уже не важно, - потерян всеми и для всех, зато со своим миром.
Там рушится всё, а здесь уже давно всё приобрело ясные очертания.
Падаешь на траву, вжимаешься в неё, а потом кричишь, кричишь, кричишь, кричишь, КРИЧИШЬ!
Пока силы не покинут тело, пока не кончится голос, пока тебе не ответит кто-то со стороны, потому что в этом мире ты вдруг,
совершенно внезапно!
совсем уж не одинок.
Может, это сон. Может, осознанный уход в грезы во время важной конференции. А может, это всё из-за сильных препаратов. Вполне возможно, что это и есть твоё пристанище. Твоя бухта надежды.
Грани медленно стираются, фантазии пробираются в привычный_надоевший мир, пачкают серость яркими красками, вдыхают жизнь в несовершенные мечты, да только вот... это не проникновение, а обмен.
Серость начинает украшать поля, грязный воздух выгоняет китов, отправляя их слишком высоко.
Поднимается ветер, который должен всё выгнать отсюда, дальше. Который давно утих, но сейчас его покой бессовестно нарушен.
Рушится, рушится, рушится.
РУШИТСЯ.
Как вновь оказался здесь, уже не помнишь. Но снова перед глазами расплывается, как в первый раз. Выставляешь руку перед собой, тонкими нитями уносящимися ветром песка. Ветер бушует, но ты его не чувствуешь, лишь видишь. А лучше бы ощущал. Ощущал всем собой, до боли и холода, до сложности удержаться на месте, до падения на колени и крика в груди, да чтобы и это до боли! Чтобы чувствовать и сжимать пальцами землю, вырывая траву; царапая шершавый ствол старого дерева, до боли и крови.
Но здесь не то измерение. Не тот мир. Не то время и место.
Остается стоять на месте, пытаясь разглядеть фигуру в дали_на расстоянии протянутой руки. Она тоже расплывается из-за ветра, еле видна и слышна. Возможно, ничего и не говорит. Она фантомна, нереальна, лишь игра воображения, как и всё здесь кругом.
Два мира сталкиваются, ты оказываешься на пересечении и тут начинает всё утихать. С каждым сказанным словом девушки ветер прекращает свой танец, в ушах больше не гудит. Но ты всё равно обнимаешь себя за плечи, согнувшись под тяжестью очередной неизвестности. Вдруг ты оказываешься не действующим лицом, а зрителем. Слышишь человека не изнутри себя, а со стороны. Видишь какие вы разные и одинаковые тут, стоя на одном поле.
– Тридцать первого января на улице неторопливо падал снег огромными хлопьями на уставшие плечи миссис Хэлуэл. Она направлялась домой ближе к полночи, – отчего-то подхватывает, видит всё иначе и не смеет молчать.
Совершенно не думает, даже намеренно, откуда и как оказалась здесь девушка в этой чуть большеватой для её тонкого телосложения кофте. А вдруг спугнет и это?
– Муж её остался в городе по делам, из-за снега его экипаж не смог тронутся с места. Миссис же ждала его на станции. Если бы не трое детей в большом отцовском доме, Маргарет предпочла бы замерзнуть у фонарного столба.
Поднимает взгляд к небу. Вновь проплывает кит, разрезая вдруг откуда-то взявшиеся фиолетовые облака. Краем зрения замечает полосатый хвост какого-то существа, но не успевает уследить за движением.
Возможно, это и не небо даже. Совершенно иной мир, который человек опять пытается назвать узко, угловато, неправильно. Если он привык к чему-то, это не значит, что всё так и должно быть на самом деле. Небо вполне может быть... не небом.
Надо мыслить шире, громче, смелее.
Поделиться42016-01-12 19:19:11
Сверху падает невесомая снежинка. Голову кружит и слегка подташнивает, когда невероятно необычно, сфокусировавшись на этой крошечной хлопушке, я вдруг смотрю на нее, словно сквозь увеличительное стеклышко, и вижу каждую капельку, замерзшую на своем месте, каждую молекулу. Все они, острые, угловатые, как мои косточки, или с плавными переливами, мягенькие, сложились в цельную картинку, завораживающе очаровательный узор. Он блестит, сверкает на нашем воображаемом солнце, но воображаемое тепло не рушит его. В переходах, подъемах, спадах, закоулков хрупкого храма, заблудился свет. И маленькая частичка его, как птичка в клетке, бьется-бьется, но не может вылететь. Это чудо-чудо-чудо! Хочется смеяться и кричать об этом на весь свет!Только бы голову не мутило, пожалуйста...
Я протягиваю руку к ней, а она плюхается мне на нос и тает. Нос теперь мокрый, его щекотит лужица, я дую, чтобы та испарилась, только ничего не выходит. А рука тяжелая уже грохнулась в траву, не поднять. Кошу глаза на переносицу, стараясь ее разглядеть. И впрямь, у самого кончика в этой лужице бултыхается тот заблудший кусочек света. Валяется на веснушке и все никак не может встать.
С неба уже повалили другие. Не знаю, откуда они здесь летом...лето ли? Время перепуталось, живет по-своему, и нет ему дела до нас, до наших календарей. Есть ли здесь время, тоже вопрос. Какая небыляндия...! Много, много так валят, что не удержаться им на небушке. И тают-тают, не попавшись в загребущие наши ручонки. Но одна, какая-то особенная, втягивает в себя, как та, первая. Только показывает другое.
"Лайза, Лайза, Лайза, ты прекрасна, как солнца луч,"-надрывается чей-то голос из патефона. Он из окошка летит, сквозь форточку. А на улице так морозно, что аж жуть, пальцы дерет в ботиночках. Кто же открыл окно? Взгляд мой словно залетает внутрь. И кажется, словно и Он видит это. Или только кажется? В квартирке на втором этаже доходного дома кругом зажжен свет, на кухне поет патефон, а на плите шкварчит будущий ужин в пузырящемся масле. Полноватая женщина, кухарка, зажав зажженную сигарету в крупных лошадиных зубах, поводит плечами, словно она и есть та Лайза, прекрасная дева певца, а рукой активно теребит деревянную лопаточку. Она помешивает ею еду в большой тяжелой сковороде. Вспотела вся, раскраснелась. "Лайза, Лайза, Лайза, почему же не люб я тебе?"-уже ноет несчастный влюбленный. Взгляд, как летящий под потолком, вон из кухни через открытую дверь, и приближается зумом к циферблату настенных часов в коридоре. На часах без пяти пять. На улице уже темно. На улице дует ветер. Он и захлопывает форточку с жутким грохотом. Я словно проснулась ото сна.
-Тогда было тридцать первое января?-тихо, осторожно и с сомнением спрашиваю вникуда. Здесь есть только Он, в этом царстве свободы, и если Он захочет-Он ответит.
Над полем уже темнота. В иссиня-черном небе зажглись алые звезды и фиолетовые вселенные-соседи мелькают то там, то сям. Огромный синий кит, неспешно размахивая ластами, летит задом наперед, а на нем, все так же нагл и храбрист, восседает Крэб. Лимур из плюша. Да и поля нет в помине, словно и не было никогда. Гладкий лед подо мной, обернулась-и под Ним тоже.
Сколько же пробыла я в тех пяти минутах тридцать первого несуществующего января Бог весть какого года? Это такая...ночь? Не решаюсь вешать до исступления заеденные молью ярлыки. А что видит он? То же? Какая абсурдия! Нет-нет-нет, никогда-никогда-никогда не увидит он того же, не может быть!-чуть не реву, чуть не бросилась топать ножками в тонких ботиночках с плоской подошвой. Кофта совсем распоясалась, болтается на поясе, в майке холодно, тащу кофту наверх, к плечам.
Кит ревет утробно. И от этого естественного рева меня пробирает, как не пробирал еще ни один музыкант, мурашки-мурашки-мурашки, они одни повсюду на моем теле, а в душе, словно кто-то кувалдой ударил хорошенько пару раз. Это кит поет. Выворачивает наизнанку. Апофеоз.
Отредактировано pandemonium (2016-01-12 19:23:03)
Поделиться52016-03-15 00:03:33
Когда-нибудь я научусь не разваливаться, или же быстро собираться по кусочкам сразу. Когда-нибудь я мои старания оправдаются, что удастся жить без огорчений, потому что не будет ожиданий. Не думать слишком много, не думать слишком часто, освобождая своё тело от грузов и пустых обещаний.
Оказаться здесь - получить подарок, но это еще надо понять. Может, это уже смерть? Потусторонний мир, свой личный маленький рай, где две плоскости столкнулись, не желая расставаться. А если они движутся - то совершенно точно и необратимо придется расстаться.
Интересное место. Будто чувствуешь материю фантазии. Являешься частью её. Всё происходит само собой и в тоже время как только подумаешь.
Нет.
Как сложно.
Не понятно, что происходит быстрее - твои мысли или происходящее тут.
Реальность надела наручники, до боли сжала браслеты, что кисти рук синеют. Отнимаются. От несправедливости перехватывает дыхание, не хватает воздуха; сердце бьется сильнее, а потом оглушающий писк в сопровождении с отчетом врача о времени смерти.
Легкие наполняются воздухом, ветер пробирается под одежду; как непривычно ощущать себя свободным и быть самой Свободой.
Бежать, бежать.
Подобно побегу с волками, навстречу закатным просторам, с воем, к восходящему солнцу на другой стороне, разрушенным законам физики. В это здесь не верят. Что за абсурд, гравитация лишь в твоей голове.
Как и боль, разочарования и
пять
совсем ненужные гигабайты информации в другом мире. В том, из которого пришел.
четыре
Из которого сбежал вместе с волками.
В сиянии полной луны, в тяжелых пушистых облаках.
три
Он смотрит на неё и медленно тонет в её взгляде. В её громких мыслях, в её высказываниях и замешательстве. В её потоке фантазии;
два
он задыхается и не может вспомнить, какое января тогда было. Какая погода тогда стояла. Хочется сказать, что стоял зной и проклятый ветер ни разу не шелохнул листву. Семья весело проводила время, не желая возвращаться в поместье.
один с половиной
Он смотрит на неё и медленно тонет в её взгляде. В её громких мыслях, в её высказываниях и замешательстве. В её потоке фантазии;
один
он протягивает руки к её плечами, аккуратно и нежно касаясь пальцами оголенной кожи, заставляя её стать настолько реальной в круговороте ирациональности. Он обнимает её крепко, прижимая к груди, смыкая свои руки за её спиной, и предпочитает тонуть в её запахе свежей травы, аромате детских историй и несбывшихся мечт. Он хочет исправить это всё и почти пропускает огромный пушистый хвост, проносящийся над головой.
Дар или проклятье. Тысячи, миллионов голосов и ураган эмоций. Затормаживаются еще на входе в эт_и мир_ы, оставляя двоих лишь наедине лишь со своими незавершенными, недосказанными историями.
Отпускает её, пугаясь собственных мыслей и мгновенного порыва. Но теперь девушка приобретает самые реальные черты. Она - сама реальность в этом мире, которой не хватает в том.
- То было сложными временами и семь:двенадцать вечера. Солнце палило как сумасшедшее и будто бы в последний раз.
Его ложь покрыта кровью, его грехи опустили бы его на самое дно и ниже, к магме. Здесь возводится на высоте и ощущает не тем, кем был. Не тем, кто есть. Но кем должен быть. Очищаясь и внезапно для себя так широко улыбаясь и начиная смеяться, что болят скулы. И как хорошо, что не один.
Страница: 1
